Кто мог знать, что все сложится именно так? Даже я была не в силах предугадать нашу судьбу. Пожалуй, сейчас я имею право называть то, что случилось, нашей судьбой. Хотя, толика сомнения все еще остается в моих мыслях. Я просто слишком сильно люблю его, и очень боюсь, что однажды это может оказаться лишь сном...

Тогда.

Холодный ветер пробирал до костей. Они вдвоем находились в самом известном и интересном месте города - в Статуе Свободы, обдумывая свой следующий шаг. Не так давно они нанесли предупреждающий удар, но он не дал желаемых результатов. Винчестеры пропали снова. Амора злилась, каждый раз, стоило ей только ощутить слабый след, как он прерывался! Проклятые ангелы. Она бы вырвала им все перья, потому что ненавидела, когда ей мешали добиться поставленной цели.
- Черт, как же холодно то, - пробурчала ЧАровница сквозь стиснутые зубы, пытаясь не дрожать. Впрочем, дрожь ее била не только от пронизывающего ветра, но и от волнения. Люцифер всегда знал о ем она думает, но был один важный факт, который она скрыла и который вгонял ее в состояние паники. Брак. С Сатаной. С самим Королем Преисподней. Кому скажи - не поверят. Богиня понимала, что это может оказаться пустой затеей, и, заикнись она об этом, Люцифер поднимет ее на смех.  Но тем желаннее было прочнее соединить их судьбы. Укрепить то, что у них зародилось через постель. Да, сначала была животная страсть, не более. Но в последние пару месяцев... Она стала замечать, что он более нежен и ласков с ней. Она знала, что сама испытывает к падшему не менее теплые чувства. Что предана ему всем сердцем. Кто же мог знать, что она так влюбится? С учетом того, что раньше она не любила никого. А сейчас... Все так изменилось. И она так ждала трех заветных слов, хоть и понимала, что не стоит, хоть и ругала себя за наивность. И она не знала, услышит ли когда-нибудь желаемое.
  Тяжело вздохнув, Амора в очередной раз растерла плечи и со злой тоской посмотрела вдаль, туда, где простирался океан. Вот что вечно и спокойно! Хотелось бы мне, чтобы моя душа не терзалась в ожидании невозможного, а была также спокойна как эта зеркальная гладь воды.

Теплее... Да, надо бы. Но как признать еще то, что мир, на который ты положила глаз, теперь рвется от натиска гостей. Пришельцы, киборги, ведьмы... Это все пробирает ледяным холодом.
- Люцифер... Мы сильны, но ты посмотри, во что превратился мир! Я... Я не была готова к такому. Есть еще те, кто захочет покуситься на власть. - но меня беспокоит не только это. Девушка подошла к падшему, положив ладонь на его торс, там, где билось сердце его сосуда и заглянула в глаза. - Как думаешь, сколько времени им понадобится, чтобы спутаться с проклятыми ангелами и Винчестерами, чтобы понять, кто ты. Кто я. Мы осторожны, но времена настали тяжелые. Когда мы запустим Апокалипсис, найдутся те, кто захочет и нас убрать. Я... - девушка отошла, нерешительно опуская глаза в пол, набрав в грудь побольше воздуха, и выпалила: - Я подумала, что мы... Мы могли бы пожениться. Это бы дало определенные преимущества... Укрепило бы нашу связь... - дааа... Прямо сейчас, дорогая, он таки и примет твое предложение. Это же Люцифер! Чтобы не нервничать так сильно, Чаровница создала  небольшой голографический шарик, чтобы тот отражал картину всего нового безумного Нью-Йорка. Ангелы и демоны, ведьмы и колдуны, доисторические существа... И снова разум непроизвольно метнулся к сестре, которая была изгнана Одином. Я найду тебя, Серена, найду. раздраженно тряхнув ладонью, асинья уничтожила шарик и перевела взгляд на задумчивого архангела. Я просто не могу его потерять. - подумала она, забыв поставить блок на мысли, чтобы не выдать всех своих волнений.

Язвительность и сарказм падшего на этот раз вывели ее из себя. С ним просто невозможно говорить нормально! Чаровница просто промолчала, буравя возлюбленного хмурым взглядом. Молча она отдала ему его куртку и отвернулась, отходя от него подальше. Сейчас была задета ее гордость и она не собиралась так просто сдаваться.
- Дело не в том, пройдет, не пройдет! Не считай себя неуязвимым ангелочком, повелителем всего мира. Есть те, кто может встать на нашем пути. И им не составит труда убить обоих нас. Послушай, - устало взмахнула рукой она, - Я знаю, что по-твоему брак это просто глупо. Это для смертных. Но, да, я того хочу. И не уверена, что этого захочешь ты. - губы девушки тронула горькая улыбка. Конечно. Только такая дура как она, способна надеяться на какие-то высшие чувства со стороны Дьявола. Хотя, хоть у него было что-то нежное, это можно было легко объяснить на свой лад. Чаровница сделала пару шагов вперед, дабы отойти подальше. Пусть ей было холодно, она упрямо стиснула зубы, стараясь не дрожать и всем своим видом демонстрируя, что ей не холодно. Конечно же, это абсолютно дурацкая затея. Как он бы сказал? Что он не человек, чтобы вестись на такое. Амора устало прикрыла глаза, борясь со злостью на свою глупость, легкой болью и горечью. Она устала от всей этой недо-любви, она знала, что требовать от ангела без души его-то такого весьма проблематично. Он никогда ее не полюбит. Она смирилась с этим давно. Но все же не переставала думать обо всей этой ситуации. Девушка вскинула взгляд на небоскребы, сжимая руками плечи и молча размышляя о своей судьбе. Лорелей была также влюблена в кое-кого и сбежала от этой любви. Предпочла бросить все, чтобы забыться. Чтобы убить свою боль. Я понимаю тебя, сестра. Он бы никогда не ответил взаимностью. Но кто знал, что наши судьбы так похожи? Что я, несмотря на свое могущество, окажусь в ситуации подобной тебе. Да и нужна ли я ему вообще? Быть может я просто так, игрушка и развлечение. Но как бы то ни было.. Лорелей, милая, я не смогу сбежать, как ты. Я не смогу... Потому что люблю как последняя дура.
Чаровница закрыла глаза, отстраняясь от всех мыслей, погружаясь в оцепенение. Мысли стали более бессвязными, ей даже все равно, читает ли их Люцифер или нет. Ей просто хотелось, чтобы хоть кто-нибудь в этом чертовом мире понял ее. Понял все то, что с ней происходит.
- Поступай как знаешь.. Брак по твоему глупая затея, очередные байки людей, особенно... Наивных влюбленных дурочек, вроде меня, - зло процедила Чаровница, приложив ладонь к груди, чувствуя, что в ней словно ржавым гвоздем ворочают.