Лее казалось, что решение уехать она принимала под чем-то высокоградусным и алкогольным, давлением бесплотного демона на сознание или чем-то настолько же идиотским. По крайней мере, покидать родной дом только за тем, чтобы наткнуться на такое же серое небо над головой… до этого, действительно, нужно было додуматься.
Но… оставить Ла-Пуш оказалось странно. Она никогда не думала, что ей вообще захочется уезжать – во-первых, ее семья и все друзья остались там, во-вторых, в огромном и суровом мире к индейцам все равно относились с некоторыми предубеждениями; или без них, но видеть что-то там, где этого нет, Клируотер было не привыкать. С другой стороны, Леа прекрасно понимала, что рассуждает так оттого, что уже начала скучать – и по Сету с его «не трогай меня, ты не моя мама, не заботься, уйди, не порть мой авторитет», и по маме, и по остальным оборотням. И даже по Сэму – хотя тот упорно будто специально хотел ударить ее посильнее, а потом смотрел настолько печально-сочувственными глазами, что его хотелось пришибить.
Первая любовь никогда не заканчивается хорошо, говорила ей мама.
Что ж, первое, что бы там ни было, у Леи всегда выходило комом. А потом – иногда – ком начинал катиться с горы и набирать обороты, собирая все больше и больше неприятностей.
Она знала, что первыми с корабля обычно бегут крысы – от воды, от проблем, от людей, – и потому называла свой отъезд стратегическим отступлением. А что? Нейтрально, малопонятно, почти лишено изначального смысла – иногда с возрастом приходилось учиться прятаться не только от остальных, но и от себя самой.
Вашингтон казался Лее идеальным вариантом – не так далеко, чтобы вернуться, если что-то случится, но и не настолько близко, чтобы все донимали ее приездами. Работку она тоже нашла относительно быстро – может быть, не о роли консультанта в магазине одежды Леа всегда мечтала, но платили там не так уж и мало, а еще оставалось время на сторонние подработки по выходным. Буквально за месяц жизнь вырулила в нужное русло, благо, в Ла-Пуш не происходило ничего преступно опасного.
К сожалению, в жизни в огромном городе были и свои неприятные стороны – толпы людей по утрам, очереди в дешевые кофейни в то же время суток и общий раздраженный настрой в самом начале дня. К счастью, к обеду все немного добрели, и жить даже становилось как-то легче.
Леа огляделась по сторонам, замерев на перекрестке. В общем-то, сегодня у нее был выходной, и она изначально не собиралась никуда идти – скоплений народа ей хватало и в остальные дни. Но, как говорится, так сложились звезды. Заработанных денег оказалось достаточно, чтобы не голодать и оплачивать напополам ренту за жилье (и плевать, что периодически Лее приходилось впахивать, как проклятой). Именно поэтому изначальный поход в супермаркет за едой быстро превратился в поиск специй и, как это называл Сет, поиск яиц дракона в пещере в Атлантиде.
Наконец на светофоре загорелся вожделенный зеленый, и Леа рванула на другую сторону, почти как спринтер, разве что не пытаясь убить своим пакетом с оливковым маслом прохожих.
Единственное, от чего ей было жаль отвыкать – это постоянная возможность бегать, просто так или в образе волка. В последнем случае, правда, прибавлялся неприятный балласт в виде того, что все могли залезть в ее голову и покопаться в мыслях.
Внезапно кто-то впечатался в ее плечо. Леа, отшатнувшись, остановилась, чувствуя, как небольшое, но все равно обжигающее пятно расплывается на ее джинсовой рубашке. Ткань тут же начала неприятно липнуть к коже.
К ее удивлению, высокий парень не подумал выругаться или извиниться – он просто, кинув ей что-то о маме и обучении, направился дальше по переходу.
В первый момент Леа разозлилась – понимая, что беспочвенно, и от этого распаляясь еще больше. А во второй… во второй она на автомате понеслась обратно, глазами выискивая спину и даже принюхиваясь. Наверное, будь Леа романтичной девушкой, она бы подумала о громе среди ясного неба, «их глаза встретились» и «это была любовь с первого взгляда и на всю жизнь». К счастью или несчастью, ей пришлось вырасти в основном в окружении мужчин, и ощущение сначала всего великолепия случившегося – и великолепия бедного парня, который всего лишь вылил на нее и на себя кофе – быстро сменилось чувством, будто ее всю раскатывают по доске, перестраивая и перекраивая. Часть Леи – часть волчья и та часть, которой она в данный момент подчинялась, расталкивая народ – хотела свернуться клубочком у ног избранного, призывно заскулить и заставить чесать себя; другая же, человеческая, желала взбунтоваться.
В итоге парня с кофе – белобрысого и высокого, в строгом деловом костюме – Леа догнала уже на переходе и дернула за руку, заставляя остановиться и повернуться к себе.
– А тебя не учили, что иногда нужно извиняться, а? – раздраженно поинтересовалась она, понимая, что выглядит глупо и по-идиотски.
Желание расплыться в улыбке и предложить все свои органы совершенно бесплатно было почти непреодолимым.
Парень был красив и даже очень – и наверняка контрастировал в плане внешности с самой Леей. Светловолосый, высокий, бледный («красивый», – добавила она сама про себя и тут же дала себе мысленную оплеуху), он на ее смуглокожем и невысоком фоне выглядел наверняка… как-то не к месту. То есть, наоборот, не к месту была сама Леа, но она об этом думать совершенно не хотела.

Отредактировано Leah Clearwater (20-02-2014 20:44:10)